Сету атум - Юрий Тамразов

– Каких проблем? – прекращаю гипнотизировать клубящуюся туманом фигуру, понимаю, что в моем случае это бесполезно.

– Вчера ты сказал ему, что ты пришел, что ты уже проснулся. И этот факт не остался без внимания для ка. Теперь он предупрежден, а значит, времени у нас стало еще меньше. – Джйортир делает паузу, продолжает. – Однако ценю твою предусмотрительность. Ты намеренно каждый раз так удивляешься моему появлению? Прекрати. Эти отрывки твоей памяти увидит только один человек, и ему можно верить как самому себе. Или самому мне? Как правильно, сету атум?

– Спасибо за напоминание, но я привык перестраховываться. – Вспоминаю недавнее видение. – Что я видел в прошлом отражении? Кто это был?

– Ты еще не понял, но прошлой ночью случилось то, что пока случаться не должно было. Мы встретились, все те, кто пришел в этот цикл. Наш создатель тоже был там. Да, такие встречи даром не проходят. События будут идти по ускоренному варианту. Её сила прокатилась волной по зеркалам, теперь ка будет расставлять ловушки с особой тщательностью. И, будь уверен, в умении морочить разум, превращать истину в ложь и наоборот – ему нет равных. Ирэт понял это еще до того, как из нейчери вышли первые люди. Жаль только, что не сделал нужные выводы.

– Это, – я обвожу рукой застывшие в воздухе стулья, камни, обрывки бетонных стен, – тоже ловушка?

– Да. И думается мне, что пришло время для встречи. Таиться нам уже ни к чему. Либо ты найдешь его первым, либо ка. Предпочтительней первый вариант. Пойдем, мой юный друг, – Джйортир протягивает мне клубящуюся парами тумана руку, – я знаю, где сегодня будет охотник. Она приведет его именно в то место, туда, где его решение разлучило их.

– Постой. Опять оставляешь меня без ответов. Зачем ты послал меня в мир Серафима? А кладбище? Это к чему?

– Ты помог охотникам, спас людей, – не оборачиваясь, басит Джйортир, – этого мало?

– Нет, но…

– Ты спас носитель от смерти. Это все, что нужно знать. Пока.

Следую за моим провожатым, оставляя незавершенный макет за спиной. Странное чувство раздвоенности будоражит рассудок. Оно уже посещало меня, тогда, два года назад, перед тем, как Джйортир открыл себя, но сейчас… Что-то не так. Не так с моим телом, почему на ногах ботинки на высокой шнуровке? Я не помню, чтобы такие были в моем гардеробе. Почему мышцы налились, увеличились в объеме? Я смотрю на мир иными глазами. Я вижу протянутую зеленую ладонь, уродливая морда ящера изображает улыбку зубастой пастью. Почему вокруг тростник?

Часть 3. Миллион лет и немного лжи

Змей поворачивается ко мне чешуйчатой спиной, разводит руки, насколько позволяют суставы, со всей силы сдвигает ладони навстречу друг другу. Следом за звонким объемным хлопком появляется маленькое отверстие портала, суматошно пульсирует между ладоней Стаса. Дождавшись нужного размера, Стас, теперь я могу называть «это» человеческим именем, заносит ногу в портал, утопает в нем по колено, поворачивается крокодильей мордой ко мне, призывно машет рукой. Взглянув с сожалением на так и не изученный артефакт, шагаю в сторону мерцающей воронки. Стас уже прыгнул.

Подташнивает, все-таки мгновенный переход стоит энергии. Гнетущая пустота, раскрашенная во все оттенки черного, осталась позади. Я оглушен приветствием нового мира. После гробового молчания пустыни, сонмы птиц, издающие трели на всевозможных птичьих языках, заставили прикрыть ладонями уши.

Вот так, с закрытыми ушами, стою на широкой горной тропке, оглядываю окрестности. Тропка, а точнее дорога, прижимается левым боком к скалистой стене, змеится вдоль ее, поросшего серым с искрой мхом, подножия. То тут, то там, каким-то чудом цепляясь за отвесную поверхность, тянут к небу многочисленные руки-ветки неизвестные мне кусты. Красивые. На голых тонких веточках пламенеют маковым цветом большие цветки. Тянусь к кусту, цепляюсь за влажную ветку, опускаю ее до уровня лица, с наслаждением вдыхаю тонкий, чуть сладковатый аромат. За этим инстинктивным порывом не заметил, как отнял руки от ушей, чем не преминул воспользоваться Стас:

– Нектар, – растягивая «а», с благостным выражением лица произносит мой недавний соперник, – как тебе моя скромная обитель? Подойди к краю тропки – открывается прекрасный вид на реку.

Все-таки человек – окончательно успокаиваюсь, глядя на претерпевшего серьезные метаморфозы Стаса. Большая часть увиденного мной глазами охотника уже превратилась в обрывочные воспоминания, словно сон, испарилась после пробуждения. Слишком большой объем информации за несколько минут включил я в свой разум. Впрочем, как и любой стоящий сон, этот оставил послевкусие, основу. Я могу ему доверять – этого вполне достаточно.

Охотник стоит в двух метрах от меня. Развернулся в сторону бурлящей далеко внизу реки, направляет смуглое лицо навстречу ласковым солнечным лучам, жмурится от удовольствия. Порывистый – первая ассоциация, пришедшая на ум, стоило только взглянуть на настоящий облик Стаса. Черты лица резкие, словно высечены из камня искусным майя. Именно искусным, умудрившимся строгость камня сгладить умелым движением инструмента. Четкий профиль, тонкая нить губ, удлиненный, чуть с горбинкой, нос, густые брови, предваряющие широкий выпуклый лоб, нависают над темно-зелеными глазами. Смуглая кожа контрастирует с выжженными зноем русыми волосами, прямые пряди которых ниспадают на худощавые острые плечи. Тело, как и в предыдущем мире, осталось жилистым, поджарым, теперь, к счастью, лишенным чешуи. В юности такие люди частенько бьют, едва почуяв готовящуюся к причинению обиду. Звонче всех смеются, громче всех кричат. С годами разум берет верх, и эмоции стяжаются, но общий характер натуры не переделать даже такому опытному скульптору как время.

Так необычно изучать его со стороны, когда опыт его жизни все еще во мне. Сложно провести черту. Мышечная память упорно тянет руку к плечу, туда, где, по ее мнению, моя ладонь должна нащупать синяк, оставшийся от укуса эдимму. Это помню. На миг закрываю глаза, прогоняю наваждение.

Отпускаю ветку, рассекая воздух, она присоединяется к своему цветущему семейству. Рассерженно шелестит пришедший в движение куст. Отвернувшись от меня, Стас смотрит вниз:

– Подойди, не пожалеешь, – слышу голос из-за спины. – У меня редко бывают гости, тем более способные понять меня, как творца. Так что извини, но я буду хвастаться и требовать восторгов.

Последняя реплика сказана абсолютно серьезным голосом, наверняка с не менее серьезным лицом, но я умею различать интонации. Повинуюсь просьбе, шагаю по каменистой, в белой пыли, дорожке, осторожно подхожу к краю. Боязнь высоты – один из немногих страхов, которые я так и не сумел побороть. Вид действительно обескураживает. Внизу бурлит, вздыбливаясь белыми бурунами, аквамариновая река. Рычит, бросаясь на крупные серые валуны, торчащие вдоль русла, дремлет в небольших песчаных лагунах, как и тропка прижимающихся к массивным скалам. По обе стороны реки вздымаются скалы. Где сверкающие на солнце усталым камнем, где поросшие разнообразными травами, кустами, узловатыми деревьями с невидимыми, но громкоголосыми пичугами.

– Красиво. Сам творил, или взял за основу реальность?

– Это слепок с одного местечка в Сочи, но и слепку кто-то дает жизнь. Это тоже труд.

– Не обижайся. Как у тебя с гравитацией здесь?

Стас прекращает всматриваться в бурлящие воды, достает из кармана свободных армейских штанов цвета хаки пачку сигарет:

– Синхронизирована с моей волей, – выуживает из белой пачки сигарету, мнет желтый обрубок фильтра, – думаешь полетать?

– Не знаю. Что будем делать?

– Есть одно место, тут недалеко, тебе понравится, – Стас после непродолжительных раздумий втискивает сигарету обратно в пачку. – Предлагаю пройтись пешком.

– Хочешь в полной мере насладиться моими восторгами?

– Хочу, чтобы ты почувствовал себя человеком. Даже здесь. – Стоило только последнему слову вылететь в мир, как лицо Стаса озарила улыбка. – Шучу. Мне нравится, когда моему творению радуются. А радоваться можно только не спеша. Вот так, прогуливаясь вдоль скал, ощущая ветер. Кстати, ты заметил, что по скалам текут родники?

– Нет, не успел, – слово «человеком» Стас выделил особенно. Не подаю виду, но интонации охотника вдруг вызвали раздражение. Неожиданно всплыла картинка из его опыта – бредущий вдоль берега мужчина, рыжая труха, ярость и алчность.

– Вот именно поэтому пройдемся. Расслабься, наслаждайся прогулкой и, по возможности, беседой.

Тропа достаточно широка, чтобы мы могли идти рядом, не выстраиваясь в короткую цепь. Однако я предпочел держаться поближе к влажным от многочисленных ручейков скалам. Стас молчит, дает возможность настроиться на этот мир, рассмотреть его во всех подробностях, переварить дорогу. Изредка поглядываю на долговязую фигуру охотника. Шагает легко, значит, привык бродить по таким вот тропам. Кажется удивительным, что совсем недавно мы были готовы убить друг друга.